Pacific Dream

Череда аэропортов, неотличимых друг от друга, несмотря на попытки создателей придать им хоть какой-то национальный колорит. Незнакомая валюта на ценниках китайских сувенирах, смешение лиц всех национальностей, только на трапе самолёта чувствуешь аромат страны, а дальше – кондиционированный холодный воздух, запахи фастфуда, машинного кофе и свободного от налогов парфюма. 

Куала-Лумпур

Шесть часов неба, пару часов сна и бесчисленное число доброжелательно улыбающихся указаний стафа. Мужчин в бурнусах сменяют женщины до глаз укутанные в паранджу, сухой пряный воздух растворяется в терпкой влажности низкого неба Куала-Лумпура. По московскому времени – начало рабочего дня, по местному — начала приключений. Любимый момент путешествия – первый раз после прилёта выбираться в город. Немного суматохи, lost in translations, но – город за окном и мечты о парках бабочек, птиц, гибискусов и орхидей, ленивцах и карликовых оленях, почти дайве в океанарии, и индийская смесь красок, и запах чайнатауна, и гипнотизирующее сияние башен Петронас. 

Ещё ночью обещалось -28 С, а сейчас столько же, но со знаком плюс. И это привычнее, чем мороз – никакого удивления, никакой адаптации – вдыхаешь тёплые запахи и осознаешь, что это место на земле и есть то, в котором хотелось бы сейчас находиться. От привычного сна остаются лишь самолётные обрывки, но руки сами тянутся за ручкой и блокнотом, чтобы ощущения этих моментов жили на бумаге, неподвластные московским февральским ветрам.
Близнецы тонут в смоге мегаполиса, хитросплетение развязок неуклонно приближает островок небоскрёбов, оставляя по траверзу бетонно-стеклянный парусник. Неистребимая зелень, неудержимые амбиции, невозмутимость жителей, современные технологии и исламские традиции – таков коктейль «Малайзия», удивительно гармоничный в сочетании экзотики и достижений цивилизации.

Желание познакомиться поближе город встретил раскатами грома и ливнем, ожидание благосклонности скрасили местные вкусности и кофе – вечный спутник путешественников. Здорово просто шагать по посвежевшим улицам, шлёпая по лужам и щёлкая фотоаппаратами, учиться переходить дорогу в потоке машин, неподвластном ни светофорам, ни регулировщикам, выискивать в лесу небоскрёбов прячущиеся башни-близнецы. Они манят, ускользают, кокетничают, подмигивая светящимися окнами, но не разочаровывают – в наступающих сумерках одеваются яркими огнями и выходят во тьму во всей красе.

Башни-близнецы Петронас. Символ Куала-Лумпура и его сердце. Самые изящные, хрупкие, ажурные, напоминающие Кёльнский собор и Sagrada Familia. Они зачаровывают, завораживают, гипнотизируют, позволяют отвести взгляд только чтобы заглянуть в объектив фотокамеры.

Паря над головами небоскрёбов призывно подмигивает огнями телебашня KL Tower. Отказывать даме некрасиво, и, отправляясь на покорение вершины, главное — не терять красавицу из виду, петляя между чудесами из стекла и бетона, то и дело, перебегая бесчисленные улицы, уже не боясь сумасшедшего трафика. Башня откровенно смеётся, наблюдая с высоты за всеми блужданиями и, наконец, через тёмный сквер подводит к входу. Если не впечатлит идея стать покорителем бесконечных лестниц башни, меньше чем за минуту лифт вознесёт ближе к звёздам. За упорство покорителей башня распахивает панорамные окна на раскинувшийся под ногами город, где в море огней плывут красавцы-небоскрёбы.

При всегдашней нелюбви к клеткам-городам, разной степени тесности, душности и суматошности центр Куала-Лумпура вне конкуренции – ни джунгли, ни пещеры, ни подвесные мосты на стволах деревьев, ни прогулки на слонах не производят в Малайзии такого неизгладимого впечатления, как KLCC. Здесь торжествуют изящность и лёгкость, превращающие центр огромного мегаполиса в почти мистическое место, увидев которое впервые, невозможно не захотеть вернуться. И город отвечает взаимностью.

Смешение культур доставляет особое удовольствие контрастами. После Сити-центра — бурлящая жизнь чайнатауна: шквал голосов, звуков, красок, запахов и особенно вкусов — неизменно ананас, наконец-то мангустин и всё-таки пока нет дуриану. 

На границе малайской и китайской частей города стоит удивительный индуистский храм. Натруженные босые ступни благодарны холодному мрамору, утомлённое за день восприятие – тишине и безлюдью. Встречают лишь бессчётные статуи бесчисленных индуистских богов и спокойствие, растекающееся по улице через неожиданно отсутствующие стены.

И снова окунуться во многообразие шумного квартала, среди уже немногочисленных местных жителей посидеть посреди улицы, наблюдая за поваром, колдующим над подобием вока, полном огня и пара, превращающихся в долгожданный ужин. Ассорти из лапши, морепродуктов, овощей, зелени, риса, мяса медленно покоряется не сразу уверенным, но настойчивым движениям палочек и запивается коктейлем впечатлений о прожитом дне, ставшим суперическим началом грандиозного приключения.

Если время – это череда событий, то это был очень длинный день. День, в котором всё получалось, словно кто-то наверху написал чудесную мелодию, и оставалось лишь с удовольствием сыграть все ноты.

Манила

И снова небо, океан и проплывающие внизу облака. Позади – любимый город, впереди – неизведанная страна.
Так мало времени, чтобы чистый холст под названием «Манила» превратился в портрет, натюрморт, пейзаж или панораму. Чтобы смылось пятно единственного представления о городе, как столице секс-туризма и дешёвой домашней прислуги.

Как ни печально, негативных эмоций добавили местные жулики, ужасный аэропорт и постоянный холод от кондиционеров, когда сбегаешь на улицу, чтобы погреться. Навязчивые водители такси и уличные торговцы, обшарпанные дома, дешёвые сувениры, даже в отсутствие завтрака неаппетитный фастфуд по-филиппински.
Быть может первое впечатление обманчиво? Но невольное возвращение в город через две недели не многое изменило. Глядя на город из окна такси, складывалось впечатление, что тут есть что-то помимо трущоб. Видимо, только из окна такси…

Вечерняя Манила это одна-две чистых улицы, пара неоновых торговых центров, а через квартал – девочки, попрошайки, нищие, непривычная еда, крохотные тук-туки — в таком, кажется, живёт целая семья — уличные торговцы, и всё это пронизывает тяжёлый запах плохо убранного азиатского города.

Дневной свет обнажает мусор на улицах и грязные стены домов, но позволяет увидеть несколько чудесных строений, словно перенесённых сюда из другой страны, симпатичные католические храмы, набережную и старый форт.

И всё же не хочется искушать судьбу и пытаться понять этот город ещё раз. Как-то не получается нарисовать красивую картину филиппинскими красками.
Говорят, правда, здесь есть ещё океан и острова…

Peleliu

Дождь. Бунгало. Веранда. Гамак.

Чудесный день начался окончанием филиппинского кошмара – регистрация за четыре часа до вылета, череда досмотров, сэндвич и кока-кола на ужин – да здравствуют Continental Airlines. Такова, наверное, участь всех путешествующих на край света.

И вот – влажный тропический воздух вперемешку с дождём, удивительно милая хозяйка уютного отельчика, ночная дорога – как здорово, всё-таки, когда тебя встречают. Наконец-то сон. Пришлось, правда, сначала повоевать с незваным местным тараканом и норовистым душем в ванной. 

Завтрак, прогулка под ливнем до филиппинского посольства, дайв-центр. И наконец-то встреча с на удивление тихим Pacific Ocean. Полёт по волнам на спидботе между россыпью островков. Океан встречает солёными порывами шкваликов и брызгами. Дождь улетел вместе с тучами, и под лучами ещё сонного солнца бот входит в лазурные воды рифового пояса. На острове Peleliu – доме на ближайшие восемь с половиной дней — ждал пикап, чудесные бунгало в десяти метрах от кромки воды, гамак на веранде, сразу ставший любимым местом на острове.

Океан здесь похож на озеро: мели, поросшие водорослями, дополняет хор лягушек по вечерам. Но всё же – океан. Метрах в ста от берега волны белыми бурунами разбиваются о рифовую стенку, устилая берег ракушками и обломками кораллов.

Вдоль берега тянутся деревни местных жителей, преграждают дорогу упавшие пальмы, в приливном иле копошатся мелкие рачки. Так что знакомиться с островом лучше с моря, совершив прогулку на лодке, пока нега и сибаритство не убили стремление к неизведанному и приключениям.

Наверное, это местная загадка – почти весь день было пасмурно, но на закате солнце выглянуло из под туч и гордо погрузилось в море, напоследок от зенита до горизонта раскрасив облака красно-сиреневыми цветами. Есть в океанских закатах что-то неуловимо величественное, превращающее кучевые облака в сказочные замки и заставляющее воспламениться воду.

Приглашение на ужин обещало весёлую Welcome Party и оправдало все надежды: потрясающая местная кухня, будоражащая текила и коктейли, знакомство с на удивление приятными коллегами-соотечественниками, но главное – генеральный брифинг. На краю земли, в районе Микронезии, на острове Пелелиу республики Палау семь отъявленных дайверов решали, ради чего именно они забрались в такую даль. Дайвгид, спидбот, чек-дайв, использование рифовых крюков, ночные и дрифт-дайвы, манты, наутилусы и акулы, Blue Corner и такой же Hall, озеро медуз, пещера канделябров – полгода мечтаний, подготовки, четыре перелёта для того, чтобы всем вместе кайфовать от мысли – это всё начнётся завтра.

А сегодня – радость оттого, что есть чем поделиться с бумагой.

Гамак. Веранда. Бунгало. Дождь.

Dive

Вод вечер накатывает чувство опустошённости, и кажется что единственное, что сейчас под силу – слегка покачиваясь в пахучем воздухе под пение цикад и ворчание гекконов смотреть на ночной океан. Но в конце замечательно длинного дня так много впечатлений, переживаний, мыслей.

Раннее пробуждение, лёгкое от предвкушения первого полноценного дня и привычный калейдоскоп – душ, завтрак, упаковка оборудования, трансфер, дайв-центр, спидбот. Досада на себя, что с последнего дайва прошло столько времени, что потерялся привычный автоматизм сборки снаряжения. Завтра всё вспомниться, а сегодня путаются стороны вентилей, не затягиваются ремни, не желают помещаться в карманах буйки и крюки, забываются затягиваться лямки, а когда всё, наконец, собрано и надето – либо забудешь открыть баллон, либо отстегнуть его от бота.

Но – кувырок назад и всё забывается. Погружаясь в лазурную тишину, ловишь себя на мысли, что вернулся домой. Для истории всё записано в лог-буке – время, глубина, температура воды, название сайта. А здесь – как передать ощущения от свободного парения? Дайверы, как морские котики неуклюжие наверху, невесомы и грациозны в родной стихии.

Воспоминания от погружений приходят как вспышки. Зелёная морская черепаха и лучший в мире бадди, грозящая кулаком за безрассудство, но ведь так сложно удержаться и не рвануть за Тартиллой.

Полёт–бег морской лилии. Облака-стаи барракуд и каранксов. Две первые серые рифовые акулы в глубине. Милашки-анемоны в домиках-актиниях. Радужный триггер, стоящий свечкой на дне и сосредоточенно жующий кораллы. Рыбы-бабочки и рыбы-ангелы. Величественный Наполеон, уставший от внимания людей. Словно в ситцевом платье в горошек рыба-пантера. Разноцветные морские звёзды и огромные галатурии, морские огурцы. Коралловый сад.

Но дайвинг это ведь не просто красота подводных пейзажей и морских обитателей. Это целый мир для тех немногих, кто из всех стихий выбирает воду. Видимо потому всегда такой резкий контраст с сушей. По дороге к берегу делишься впечатлениями и радуешься полёту по волнам, а земля встречает людьми, машинами, пылью, комарами и мошкой. Потому – домой, на веранду, где любимый гамак. Поделиться впечатлениями, почитать про новых знакомцев из глубины, подремать с видом на океан. А потом – пройти двадцать шагов до пляжа, окунуться в тёплую воду, растянуться на белом песке под пальмой – и чтобы ни одной мысли в голове.

Первооткрыватели

Как же всё-таки чудесно, когда рядом оказываются люди, близкие по духу. Так бы и прошёл остаток дня в жаркой дрёме, но спасибо тебе, дева с морским именем, что разбудила, расшевелила и подвигла на незамедлительный поиск приключений. Кто-то вздумал жаловаться? Уж не та ли, что ещё вчера мечтала оплыть остров на лодке? Пара вёсел, маски-ласты-трубки, жёлтая надводная лодка…

Через две минуты взмахи синхронизировались, зажурчала по бортам вода, и в общем воодушевлении поступило предложение записаться в сборную страны по каякингу.

Пожалуй, всё же нет — Робинзонами быть интереснее. Не прошло и получаса, как было совершено открытие необитаемого острова в океане. И это ничего, что на нём помещалось всего пара деревьев, но нашлись чьи-то тапочки и зонтик, а при желании до него можно дойти за пару часов по рифу. Важно ведь стремление к неизведанному.

После острова манила белоснежная полоса прибоя на границе рифа. Пришвартовав лодку к крошечной скале, обретя способность быстро плавать, дышать и видеть под водой, смело можно направляться к бушующей пучине. И это ничего, что глубина там была не более полутора метров, а до конца рифа так и не удалось добраться. Важно ведь стремление к встрече со стихией.

Стремления были вознаграждены появлением одного из самых неожиданных местных обитателей: скат-орляк словно ждал зрителей, лёжа на подушке кораллов, красовался белыми крапинками на шоколадной спинке и грациозно уплыл, вздымая облачка пыли плавниками-крыльями.

И, наконец, — настоящие волны, в которых так здорово купаться, а маска даёт возможность видеть набегающую волну изнутри: как она поднимается над плоскостью воды, увлекая под себя растения со дна, как обрастает множеством бурунчиков и обрушивается гребнем, застилая всё туманом крошечных пузырьков. И наблюдая всю эту мощь и красоту, кричишь от восторга, кувыркаешься в бело-бирюзовых гейзерах, иногда безуспешно пытаешься отличить воду от неба и ждёшь следующего наката.

Такому приключению мог бы позавидовать и опытный дайвер – встреча со скатом-орляком, множество обитателей рифа, причудливые кораллы, морские звёзды, ракушки, крабы, а возле самой лодки на дне покоился настоящий рэк – видимо часть разбившегося самолёта. И это ничего, что затонул он на глубине чуть больше метра и мог быть просто частью мотора рыболовного судна. Важно ведь умение замечать необычное.

Двое гребцов в лодке на фоне приближающейся грозы и уходящего заката – можно было бы гордится таким фото.
Как приятно идти на ужин, зная, что он заслужен. Приятная ломота в мышцах и куча впечатлений, которыми и предстоит делиться с менее авантюрными друзьями под запечённого каранкса и калифорнийское шардонне.
И вот теперь – чуть покачиваясь во влажном воздухе улыбаться приползшему на свет лампы геккону, слушать капли дождя на пальмовых листьях и смотреть на ночной океан.

Blue

Из влажной ночь превратилась в откровенно мокрую – ближе к полуночи остров накрыла гроза. В бликах молнии ливень и ветер гнули пальмы и хлестали в окно, крыша то и дело отзывалась грохотом на удары веток и падающих кокосов. Мелькнула мысль – как здорово было бы выйти на веранду и полюбоваться на неистовство природы — но не смогла побороть дрёму. Зачем-то снились город и обыденные дела и, проснувшись от привычной мелодии будильника, почудилось, что окружающее – лишь сон.
Но остров в Тихом океане, уютное бунгало на берегу, умытые солнце и зелень в окне были реальностью, в которой ждали непривычно не тобой приготовленный завтрак, с утра ароматный кофе и два потрясающих погружения.

Погода способствовала наилучшим впечатлениям – солнечные лучи пробивали толщу воды и подсвечивали коралловый риф и его обитателей, возвращая им цвета.

Blue Corner притягивает к себе всё многообразие подводной жизни. Доверившись рифовым крюкам в борьбе с течением, чуть покачиваясь, паришь на границе рифа и синей бездны. Из-за кораллов показываются дружелюбные Наполеоны, кружат в столпах света стаи барракуд и тунцов, величественно проплывают серебристые акулы.

А после – Blue Hall. Как готический храм, сквозь витражи которого струится далёкий свет. Как тени скользят дайверы, вознося вверх мириады пузырьков. И подъём с тридцати метров сквозь светящуюся арку- словно новое рождение.
Подводные гроты и пещеры – удивительный мир, меняющий представление о привычном. Погружение на глубину – это новый способ существования, в котором залог его продолжения – двенадцать алюминиевых литров за спиной и напарник, бадди. Другое дыхание, другие движения, состояние невесомости, десятки и сотни метров под ногами. Чувство власти стихии, и одновременно – полной свободы. И вот из этого хрупкого и, как ни странно, привычного и понятного мира попадаешь в пространство, зажатое со всех сторон скалами, почти лишённое света, где редкие обитатели встречают как незваных гостей. Множество арок, переходов, окон и тень, заслонившая выход. Возникающее чувство не похоже на страх, оно и глубже и приятнее, в полной мере осознаётся, когда выплываешь по дорожке света в такой, не смотря ни на что, привычный и знакомый подводный мир.

Остров

Окончание погружений чётко делит день на две части – под водой и на суше, и послеобеденная дрёма лишь подтверждает, что прожито два дня.

Райское место в Тихом океане в прошлом оказалось ареной боёв американской и японской армий. Парадокс истории – кто-то уверен, что Вторая мировая была войной США и Японии.

От столкновений амбиций двух стран остались ржавые японские и американские танки в глубине джунглей, ограждения колючей проволоки, огневые точки, разбомбленные здания. На вершине горы стоит мемориал памяти павшим солдатам обеих сторон. С высоты виден океан, хранящий в себе десятки самолётов, не долетевших до военного аэродрома Пелелиу, и уже не важно, возвращались они домой или готовились сбросить бомбы.

Прогулка по острову удручала осознанием бессмысленности всего здесь произошедшего, несоответствия ржавой военной техники и казематов окружающему покою и красоте. И ведь наверняка воевавшие здесь солдаты жаловались на жару, тропические ливни, москитов и скуку, не замечая пальм, цветов и неописуемых закатов.

Оставив за спиной места боевых действий и могилы, словно сбрасываешь груз с плеч, и дорога к дому становится прекрасной прогулкой, которая запомнится надолго. И не только почти полной луной, освещающей белоснежную дорогу, пением цикад и россыпью светлячков среди пальм, как привет из Африки. Это возвращение на любимый остров, где можно радоваться цветам, ночным ливням и неописуемым закатам.

Неделя акул

Начало февраля на Палау – время так называемой «акульей недели», в это время, особенно в полнолуние, множество их приплывает к рифам. Они кружат под ногами, выплывают из глубины всегда неожиданно и неизменно величественно.
Ни одна из рыб не вызывает столько восторга, как акулы. Может разве что киты, но в них больше поражают размеры и добродушие, а с акулами поневоле ловишь себя на мысли, что два удара хвостом — и ты превращаешься в добычу.

Ни одна из рыб не вызывает столько противоречивых толков. Это одни из самых древних обитателей моря. Они привычно вызывают ужас, но из более чем пятисот видов акул потенциальную опасность для человека представляет от силы десяток, а по-настоящему агрессивны разве что белая и тигровая. Это очень осторожные и, в сущности, пугливые создания, никогда не нападающие на животных, крупнее себя. Охотятся они в основном в ночное время, и если не провоцировать и не дразнить запахом крови, акула может мирно плавать всего в нескольких метрах. Они любят течения, которое облегчает им дыхание, и не любят дайверов, которые всегда шумят под водой и пускают странные пузыри. Имея очень ограниченное зрение, видят лишь силуэты, не различая цветов и деталей, но чувствуют кровь за несколько километров и, несомненно, страх.

И всё же, их странно бояться. Акулы напоминают львов – да, опасны, но так спокойны, уверенны в своей силе, невозмутимы и красивы!.. Невероятно, но как львы в саванне ходят среди стад газелей и импал, так и акулы плавают в косяках рыб.

Идиллическая картина рушится, стоит хищнику лишь повести бровью – потенциальная жертва стремглав бросается наутёк, но вряд ли спасётся, если охотник выбрал её из окружающего меню.

Целый вихрь мыслей пролетает в голове, когда буквально в паре метров, мягко поводя плавниками, проплывает красавица, похожая на серебристый Porsche. Первое стремление – подплыть поближе, погладить по переливчатому боку. Через мгновение вспоминаешь, что этот спорткар может развивать скорость до ста километров за несколько секунд, обладает острыми зубами в несколько рядов, и естественный отбор был пройден благодаря инстинкту эти зубы использовать. Следом замечаешь спокойно кружащих вокруг групперов и каранксов и надеешься на разумность акулы – при таком обилии еды вокруг не станет нападать на самое большое и непонятное создание.

Не зря всё же акулы любят течения. После пещер это самое захватывающее, что можно пережить под водой. Ощущение полёта особенно явственно, если плыть не вдоль коралловой стенки а, например, по коралловому саду. Есть рифы, удивительно напоминающие земные пейзажи: покружившись вежду древовидных кораллов,
полюбовавшись танцем рыб-бабочек и на рыб-попугаев, заглядываешь в пещерку, поднимаешься в гору, словив восходящий поток, преодолеваешь перевал. Водоросли пригибаются ко дну, как трава под порывом ветра, серо-голубые и сиреневые мягкие кораллы похожи на полынь и лаванда. Вот только запахов нет в этом мире, а, подойдя к обрыву, вместо деревушки и возделанных полей видишь лишь бесконечную синеву.

Как всё-таки много дарит жизнь, и каждый день не похож ни на один другой, если стремиться сделать его незабываемым и не проходить мимо милых приятных мелочей, рассыпанных на нашем пути. Можно наспех пообедать, подремать и уехать нырять, а можно не пройти мимо висящей над водой тарзанки, вспомнить детство и незабываемо подурачиться. Можно сидеть час на спидботе, ожидая рассыщения азота в крови, а можно понырять с палубы, сплавать к рифу, покувыркаться в набегающих волнах и заметить под ботом двух кружащих акул.

Можно подремать после обеда, лениво покачиваясь в гамаке, или совершить путешествие на каяке к отдалённому рифу, обнаружить там полные жизни скалы и сказочно-белоснежный пляж. После насыщенного дня, выпитого до последней капли, жаренная на углях полуметровая рыбина покажется достойной наградой за напряжённые мышцы, а эмоции от пережитого вскружат голову сильнее, чем сухой мартини с соком агавы.

Full Moon Night

Во многих странах, особенно азиатских, ночь полной луны является едва ли не священной. В Таиланде, например, в полнолуние устраиваются празднества на берегу моря. Для местных жителей это древний ритуал умилостивления богов, а для европейцев – интересный и романтичный обычай, придающий особый шарм вечеру. 

Животные в большей степени, чем люди, чувствуют влияние луны. Манты уходят на глубину, а акулы наоборот десятками кружат возле рифов. И наблюдая парение акул среди огромной стаи тунцов и тёмно-синих бабочек-триггеров, наконец, пришло ощущение, ради которого, собственно, и ныряешь – абсолютной свободы, единения, когда стираются границы между человеком и прекрасным подводным миром. Забываешь о рыбах, которых нужно увидеть, кораллах, которыми нужно полюбоваться, пещерах, в которые обязательно нужно спуститься, и вдруг чувствуешь себя частью всего окружающего, словно вернулся на миллионы лет назад. Это не забывается.

Ещё можно вспомнить о почти угнанном спидботе, о полёте в течении, о флегматичных шишколобах, о каплях дождя по потолку воды, о попытке поплавать на местном каноэ, о блаженном валянии под пальмами, о приливе, затопившем ступеньки к морю. Можно порадоваться за замечательного организатора этого приключения по поводу её двухсотого дайва. Если переложить время, проведённое ею под водой, на земное, получится около десяти тысяч минут, ста семидесяти часов, почти семи суток.

И вот, наступает вечер, на берегу загораются свечи, звучат чарующие звуки испанской гитары, океан словно светится изнутри, а сквозь кроны пальм радостно улыбается главная героиня торжества. Разговоры становятся тише и расслабленнее, ноги неторопливо рисуют на песке узоры, повторяющие па танца, и все тяжёлые мысли улетают, увлекаемые лёгким бризом. Ни вкус, ни запах, ни ощущение прикосновения не способны передать атмосферу этого вечера – он словно отпечатывается в восприятии и памяти, минуя органы чувств. И кто знает, что тому причиной – солёный воздух, тихий плеск волн, пузырьки шампанского или музыка.

И чтобы жизнь дарила такие моменты, нужно поблагодарить полную луну, не зря ведь для многих народов она является почти священной.

Удивительное

Иногда, казалось бы, самые привычные вещи поражают больше всего, и тогда ошарашенно думаешь – как удивительна природа в своём многообразии.

Таким удивлением однажды стали деревья. Попав в тропические джунгли, видишь растения на разных этапах их движения по пути эволюции – от хвощей и папоротников до огромных драгон-мелонов и эвкалиптов. Именно там вдруг осознаёшь со всей очевидностью, что они – живые. Как всё живое, они заботятся о питании и воде, стремятся к свету и теплу, борются друг с другом и в этих заботах, стремлениях и борьбе приобретают самые причудливые формы. В тяжёлом влажном воздухе тропиков разлита тревога и агрессия, какой нет в тайге, лесах средней полосы или Средиземноморья, хотя все они преемники тропических лесов.

И становится как-то не по себе, когда видишь дерево, которое до кроны оплёл фикус, ветки пригибаются под тяжестью лиан и плюща, на стволе примостились горшечники – столько паразитов на одного, что кажется, именно они являются преобладающим видом на земле. Цветок раффлезии выпивает большое здоровое дерево за две недели роста и цветения, фикус-убийца оплетает ствол и разрастается так, что дерево умирает и падает под его весом. Но когда видишь, как из ствола дерева пущен побег в ванночку с водой, образовавшейся на месте сгнившей ветки, понимаешь, что живой организм, способный отращивать себе, по сути, новую часть тела, непобедим в своём стремлении к жизни.

Вторым удивлением, меняющим представление о мире живого, стали, конечно же, рыбы. Поражающие окраской и неотличимые от камня; огромные и совсем крошечные; хищники, вегетарианцы и питающиеся планктоном; ослепшие от жизни на глубине и улавливающие ультразвук; меняющие цвет в зависимости от глубины, погоды или настроения; летающие по воздуху и способные выдерживать давление толщи воды в несколько сот метров.

И, возможно, даже больше причудливых форм поражает многообразие их совместной жизни. Редко увидишь рыбу-ангела без спутника, косяк тунцов и барракуд похож на единый организм в слаженности движений, едва родившиеся детёныши акулы могут быть съедены своей изголодавшейся матерью, если этого ещё не сделал старший собрат, самцы кардиналов вынашивают икру во рту до момента вылупливания мальков, дельфины так изящно и нежно ухаживают за потенциальной супругой, что позавидовали бы кавалеры галантного века. Многие рыбы живут гаремами, в которых всего несколько самцов, но когда кто-то из них погибает, самка меняет пол и берёт на себя заботы о стае.

Встречаются чудеса природы, захватывающие дух или вызывающие улыбку — молу-молу, «рыба-солнце, рыба-луна», напоминающая огромный плавающий диск, или дюгонь, морская корова, милейшее и добродушнейшее существо, пасущееся на подводных лугах.

Загадкой остаётся анемона, которая создаёт семью и обустраивает себе жилище в зарослях актинии. Актиния – хищник, своими стрекательными клетками убивает мелких рачков и рыбёшек, но мирно уживается с героями «В поисках Немо». Храбрая рыбка не только убирает и заботится о своём живом жилище, но и самоотверженно бросается на защиту своей семьи, и не раз кусала излишне любопытных дайверов. Впечатляют медузы, одни из которых являются едва ли не самыми ядовитыми существами на земле, а другие, не имея естественных врагов, потеряли способность защищаться, но размножились на целое озеро.

Невозможно, да и незачем описывать все чудеса природы. Когда сталкиваешься с ними, думаешь о людях, скованных полом, размерами, формой, цветом своего тела, но взамен наделённых интеллектом, благодаря которому сами создали себе биологическую нишу и способны проникать за не предназначенные им природой пределы.

Корабли

Если верить Высоцкому, что корабли – это острова, которые отпускала в плаванье земля, то затонувшие корабли – это рифы. Но лишь те, которые море забрало много лет назад, ставшие частью морского дна.

Затонувшие корабли продолжают жить и сами дарят жизнь. Как на земле трава пробивается сквозь асфальт, и деревья прорастают на развалинах и крышах домов, так и морские обитатели постепенно обживают новое пространство. С течением лет палубы и трюмы кораблей покрываются ракушками, порастают кораллами, становятся прибежищем для крабов, креветок, голожаберников, расцветают альционариями и лилиями.

На «Нумибии» давно сгнили деревянные перекрытия палубы и поросшие розовыми и сиреневыми мягкими кораллами железные балки превратились в сказочную анфиладу, уходящую в глубину. Покорёженные части «Аиды» образовали причудливый лабиринт арок и гротов. «Миру-Мару» стал прибежищем моллюсков – они покрывают мачты, свисают гроздьями с рейлингов, ковром устилают палубу. Большие ракушки за годы жизни сами обросли кораллами и мелкими собратьями, и потревоженные движением воды, схлопываюся, создавая иллюзию живого движущегося рифа.

Затянутый лишайником иллюминатор капитанской рубки, полусгнивший груз в трюме, винты за кормой напоминают о другой жизни корабля. Здесь отдавались приказы, с шумом грузились ящики и бочки, слышалась ругань матросов и неспешная, как движение по волнам, речь пассажиров, звучала музыка. Кто-то прогуливался по надраенной палубе, сияли на солнце отполированные хром и латунь, отдыхали свёрнутые в бухты канаты и фалы, из камбуза доносились ароматы скорого ужина. Помнит ли об этой жизни корабль-риф, или она кажется ему лишь смутным сном в мире, раскрашенном в голубой и зелёный цвета, лишённом запахов и звуков?

Если верить тому, что каждое десятое судно, когда-либо выходившее в море, потерпело крушение, то сложно представить, сколько же их поглотила глубина. Они были созданы покорять морскую стихию, а теперь смиренно покоятся на дне, лишь до времени неподвластные течениям и солёной воде.

Dream

Мечта – удивительная вещь. Как только в сознании складывается её цельный образ, чёткая картинка, то словно вся вселенная бросает тебя ей навстречу. И всё вдруг чудесным образом складывается, всё получается, и мелкие препятствия лишь делают воплощение мечты более желанным. Главное – не отступиться, не сказать себе «ничего страшного, ещё успеется». Как правило, жизнь даёт второй шанс, но когда это случится, мы будем другими. И мечта эта будет уже другого человека – теперешнего, мало похожего на того, кто её реализует, имеющего другие восприятие, опыт и другие мечты.

Всё лето на Чистых прудах под открытым небом выставлялись работы Дэвида Дюбиле – одного из лучших в мире фотографов. Это человек, который с детства твёрдо шёл к своей мечте – подводной фотографии: от простенького фотоаппарата, завёрнутого в прозрачный пакет, до создания уникальной технологии съёмок бифокальными линзами одновременно на поверхности и под водой. Десятки фотографий кораллов, акул, пещер, морских драконов и котиков, скатов, анемон, медуз – целый мир, такой притягательный и любимый в центре мегаполиса. Возле каких-то фото радостно думалось – да! Это было прекрасно! Одни впечатляли яркостью и необычностью живых форм. Другие поражали мастерством фотографа – композиции, ракурса, цвета.

И была одна, которая заставила замереть в восхищении, и врезалась в память, и стала мечтой – тёмный силуэт дайвера, светящаяся синевой арка выхода, столоктит-канделябр спускающийся с потолка пещеры.
На Палау едут любоваться акулами, лелеют надежды увидеть мант, акул-молотков и марлинов, пронестись мимо рифовой стенки в вихре течения, или – почувствовать себя внутри картинки-мечты.

Пещера Канделябров на острове Корор стала одним из самых необычных дайвов. Дневное погружение, но что-то рассмотреть помогали лишь фонари. Надголовная среда – пещера, но можно вынырнуть и подышать воздухом без маски и регулятора. Свечки столоктитов, стекающие под воду. В этой пещере возникает эффект перевёрнутой картинки – словно смотришь на гладь озера, над которым кружится бабочки-рыбки, как в зеркале отражаются подступающие скалы, и только разбивающие поверхность пузырьки воздуха возвращают в подводную действительность.

Можно заплыть в крошечную пещерку под потолком, полюбоваться на расселины, уходящие вглубь скалы, на причудливые фигуры, созданные неутомимой водой, на искрящиеся в темноте кристаллы. Или спуститься на несколько метров, и зависнуть на фоне светящейся синевой арки выхода, и полюбоваться столоктитом, нависшим над головой, как огромный канделябр.

Возвращение

Отъезд погружает в очень странное состояние между вчера и завтра. Непривычный без вещей дом, опять ставший гостиничным номером, выход в море без погружений, такое тяжелое на поверхности снаряжение, прощания, скорее всего навсегда. Начало путешествия всегда наполнено воодушевлением, радостным предвкушением, а возвращение – лишь пустота, тяготы пути, и домой хочешь, лишь чтобы быстрее доехать.

Радостно возвращаться можно, лишь, если кто-то ждёт. Ни дом, ни работа, ни привычный комфорт, ни вид из окна или пейзажи не играют роли. Они всегда связаны с дорогими людьми, к которым и стремишься вернуться.
И вновь – машины, города, пыль, кондиционированный воздух аэропортов, билеты, документы. Мелькание лиц, информационных табличек, профессиональных улыбок, стоек, проверок, тележек, такси. Череда аэропортов, International и domestic – Koror, Klark Fields, Manila, Kuala-Lumpur, Dubai, Domodedovo. Смешные, изящные, удобные, жалкие, помпезные – всё же они отличаются, но похожи одинаково тягостным настроением перевальных городов.

Но аэропорты нельзя не любить. Они дают время подумать, вспомнить, переосмыслить, поделиться пережитым с людьми и бумагой. Они открывают весь мир и переносят к мечте.

P.S. Спасибо моим друзьям Лене, Марине, Юре, Вике, Диме и Жене за прекрасную компанию и чудесные фото.

Александра Пукало

CIGARTIME ©