Интернет-журнала CigarTime продолжает публиковать главы новой книги писателя, исследователя табака, сопредседателя Оргкомитета Фестиваля Сарепта-2016 Андрея Малинина «Эмбарго на удовольствие».
ГЛАВА 11
Госпожа Трубка
Начав ремонт в своей квартире, я невольно задумался о значении вещей в нашей жизни. В моей семье отношение к ним самое разное. Мама, например, расстается с ними как-то уж очень легко, а вот отец, наоборот, переживает за каждый потерянный винтик. У меня же отношение к вещам неоднозначное. С одной стороны, я не испытываю раболепия перед ними, но, с другой, я очень бережно отношусь к предметам с «историей» и, особенно, к подаркам дорогих мне людей. К тому же я прекрасно знаю на собственном опыте, что стоит освободиться от какой-нибудь безделушки или, особенно, от какой-либо бумаги, как они тут же становятся востребованными. Поэтому, несмотря ни на что, я продолжаю наращивать свои архивы.
Кстати, если в них тщательно покопаться, то можно найти немало мудрых мыслей на этот счет. Вот, например, что писал об этом известный писатель и трубокур Илья Эренбург: «Люди очень наивные и очень самоуверенные полагают, что человек является господином вещи, что он может купить ее, подарить, продать или выбросить. Это суждение, разумеется, давно опровергнуто ворохами фактов. Человек всецело подчинен различным вещам, начиная от своей рубашки, той самой, что ближе к телу, и кончая золотом Калифорнии или нефтью Ирака. История различных войн — это томление вещей, выбирающих себе резиденцию, придворных и слуг.
То, что возле Салоник в 1916 году умерли многие индийцы, относится главным образом к свойствам характера лотарингской руды. Хроника уголовных преступлений отнюдь не приключения каких-либо особых людей, а просто биография беспокойных вещей, предпочтительно женского обихода. Этому господству вещей равно подчинены люди великие и малые. Шинель, сшитая по особому заказу покойного Акакия Акакиевича, жила жизнью не менее патетической и бурной, нежели тога Цезаря.
Самое страшное в явном господстве вещей над людьми — это отсутствие точной науки, которая заранее указывала бы нам на потенциальные силы, скрытые в том или ином предмете. Может быть, моя книга с достоверными данными о жизни тринадцати трубок, владевших, не считая меня, тридцатью пятью людьми различных национальностей, наведет какого-нибудь молодого ученого на мысль о необходимости приступить к серьезным исследованиям психологии вещи. Для начала я предлагаю ему заняться небольшой кустарной трубкой, полученной мной при странных обстоятельствах, о которых речь будет впереди.
Трубка эта сделана из простой сосны, не покрашена, хотя бы ради приличия, состоит из маленького бочонка, в который воткнута палка, и могла быть названа трубкой лишь в эпоху величайших иллюзий, когда люди принимали брусничный отвар за чай, капустные листья за табак, а мои книги за изящную словесность. Но вещь, состоявшая из бочонка и палки, хотела быть трубкой, и трубкой стала. Я расскажу о некоторых происшествиях, тесно связанных с ее жизнью, но должен заранее предупредить и молодого ученого, и любопытствующих обозревателей, что это лишь отдельные листочки летописи, разбросанной ветром».
Нет, мы, конечно, не будем сейчас пересказывать всю историю «десятой» трубки Эренбурга. Желающие могут сами с ней познакомиться. Мы обратимся к другому, наверное, менее известному широкой публике автору. Я имею в виду Александра Васильевича Чаянова — российского экономиста, социолога, писателя-фантаста и утописта. Я выбрал именно его не случайно. Дело в том, что его романтическая повесть «Юлия, или Встречи под Новодевичем», увидевшая свет в 1928 году, при первом прочтении вызвала у меня недоумение. Уж больно странными показались мне нарисованные им образы, а, главное, я не смог тогда, как сейчас говорят, уловить его «massage». Но вот теперь, похоже, все сложилось. Слова Эренбурга о трубке, связавшие тему вещей с табачным артефактом, заставили меня повернуть ход мыслей в привычном мне направлении, и вновь вспомнить о чаяновских мистических героях, память о которых осталась где-то в глубине подкорки. Наконец-то я понял, что автор метафорически выразил по сути ту же мысль, что и Эренбург: Трубка владеет нами….
Сюжет повести может показаться банальным: дневниковые записи героя существенно упрощают восприятие. Однако сложности возникают тогда, когда начинаешь распутывать паутину сюжетных линий. Их в повести несколько. Но нас интересует только одна, а именно линия Трубки.
И так, ночью на берегу Москва-реки герой повести, некий молодой москвич, сын, судя по всему, весьма состоятельного купца, встречает прекрасную девушку, которая гуляет в сопровождении какого-то уродливого карлика. С трудом увернувшись от удара этого омерзительного ревнивца, юноша в свою очередь наносит своему противнику удар в лицо, но при этом падает, так как кулак его пронзает пустоту. Через несколько дней на Смоленском рынке он вновь сталкивается с этим субъектом. Оба они, как оказывается, пытаются купить одну и ту же курительную трубку. Молодой барин предлагает разыграть, кому достанется трубка, на бильярде. Карлик соглашается, и разделывает героя повести, что называется, под орех. В компенсацию за проигрыш юноша просит победителя, согласно уговору, рассказать историю чудесной фарфоровой трубки, разукрашенной таинственными знаками….
Рассказ старика-карлика о некоем немце, заядлом курильщике трубок, который был «взят живым на небо», мы оставляем до будущих времен. До развязки остается совсем немного, поэтому не будем терять концентрацию.
… Герой повести начинает выслеживать карлика, и, в конце концов, узнает, где тот живет. Часами, лежа в зарослях крапивы, он становится свидетелем того, как из дома, расположенного рядом с Новодевичьим монастырем, по вечерам выходят старик и Юлия — так для себя автор дневника нарекает таинственную незнакомку. (Чудеса! С тех пор, как я стал пробовать курить трубку, все мои ассистентки стали именоваться Юлиями!!!). Они идут к центру города, и неизменно к концу пути Юлия неожиданно исчезает. Старик возвращается домой …, чтобы через какое-то время выйти из дома вдвоем с Юлией!
Чтобы разгадать загадку, юноша забирается на крыльцо и заглядывает в окно. И что же он видит! Старик, курящий трубку, с силой выдувая и закручивая клубы дыма, создает из них Юлию! «Вышедшая из дыма» словно Афродита из пены, девушка обретает определенные черты, телесность и даже реагирует на окружающее…, но неизменно тает в воздухе к концу путешествия.
В необъяснимом припадке герой разбивает все инструменты и трубки в комнате старика, когда тот отправляется на очередную прогулку с Юлией. Когда старик, вернувшись, обнаруживает разрушения, то бросается из дома по направлению к Новодевичьему монастырю. Он пробирается на кладбище, где его и застает автор дневника, рыдающего, прижавшегося лицом «к старому, покрытому мхом камню…», на котором был вырезан медальон с изображением Юлии! Когда на следующий день герой вернулся на кладбище, надгробие было уничтожено валяющимся рядом топором, а старик висел на суку дерева…
Какая метафора! Кто любит Трубку, меня поймет….
Андрей Малинин
Специально для CIGARTIME ©
Проиллюстрировано картинами Павла Шербаума
