На запись интервью с Еленой Вавиловой, полковником Службы внешней разведки в отставке, писателем и поклонницей сигар, было выделено совсем немного времени. Мы встретились аккурат перед её выступлением в официальном доме Московского Сигарного Клуба, сигарном лаунже ресторана «Тифлисский дворик», где собралась дружная аудитория МСК.
Елена вместе с супругом, Андреем Безруковым, представляла там свою книгу «Женщина, которая умеет хранить тайны». В её сюжете лежит реальная история деятельности этой легендарной пары разведчиков-нелегалов, более двадцати лет проработавших за рубежом. Десять лет назад, из-за предательства, они были арестованы в Соединённых Штатах, и переданы России в рамках обмена.
За короткое время нашей беседы мне удалось коснуться некоторых тем, связанных с интересной и опасной профессией разведчика, но, к сожалению, очень многое так и осталось за кадром. Однако, совсем скоро, захватывающим продолжением этого разговора для меня стала книга Елены Вавиловой, открытая мною для прочтения тем же вечером.
Елена, добрый вечер, расскажите, легко ли хранить тайны, особенно, женщине?
Конечно, это нелегко, потому, что каждый человек, по сути своей, всегда желает чем-то поделиться, выразить свои эмоции. Однако, существуют виды деятельности, требующие обратного. Разведка – это одна из тех профессий, где нужно уметь молчать. И в первую очередь, для того, чтобы сохранить секреты своей страны.
Когда человек пытается выяснить что-то о противнике, или разузнать о каких-то коварных планах, вынашиваемых другим государством, то, безусловно, лучше это делать неявно. После того, как информация собирается у одного человека, то, естественно, её разглашать никак нельзя, просто потому, что человек сам ставит себя под угрозу.
Для ведения работы мы долгие годы выдавали себя за других людей. Это особая ветвь разведки нелегальная, где человек должен влиться в общество и быть неразличим со всеми остальными. То есть, быть, как все. В этом-то преимущество, и в этом кроется основная задача: не расшифровать себя. А значит, что не нужно говорить о себе лишнего, вспоминать или даже идентифицировать себя, как, ну, скажем, русского. Это самая большая тайна, которую мы хранили.
Умение хранить секреты пронизывало все наши действия. Мы хранили тайны от своих детей, родителей, друзей, которые даже не подозревали, что мы занимались такой работой. Но это – метод, без которого нельзя было заниматься подобной деятельностью.
Каждая страна имеет разведку потому, что она является частью государства. Иначе нельзя существовать в современном, да и в любом другом мире. Разведка берёт своё начало с первобытного общества, появившись после того, как люди разделились на общины. В современном мире каждая страна обязана иметь организацию, узнающую и передающую те секреты, которые касаются её интересов. Поэтому, мы строго хранили тайны до тех пор, когда их можно и нужно было рассказать доверенным лицам. Разведка в целом работает на государство, помогая его руководству принимать правильные решения.
Как Вы пришли в профессию?
Как я поняла из собственного опыта, людей высматривают, выбирают и затем приглашают. Наверняка, есть личности, которые заявляют сами себя, их можно проверить, посмотреть, но отбор очень серьёзный, ведь в человеке необходимо обнаружить наличие нескольких основных профессиональных качеств.
В студенческие годы нас с супругом изучали. Я думаю, что сравнивали и, выбрав из других кандидатов, сделали нам предложение. То есть мы не сами проявляли инициативу, во всяком случае, я никогда не думала и даже не мечтала о такой профессии.
Будучи нелегалами, вы очаровывались страной, её людьми?
Для того, чтобы проникнуть в круги носителей информации, нужно искренне полюбить страну и людей, проживающих в ней. И без этого нельзя. Поэтому, необходимо найти в каждой нации положительные черты и на них концентрироваться. Это помогает. Работая в той или иной стране, выполняя свой долг в Канаде, США, во Франции, мы искали положительные стороны и любили эти страны. Очень важно понимать, что, несмотря на то, что мы пребывали на нелегальном положении и работали не в дружественных России странах, на самом деле, лично для меня, это всегда была деятельность, направленная на сохранение мира. То есть польза для всех людей.
Мы никогда не воспринимали население стран, в которых работали, в качестве противника или же врага. Противником являются конкретные организации или персоны, разрабатывающие внешнюю политику и вынашивающие планы, направленные против нашей страны. Все остальные – это такие же люди, с теми же помыслами жить мирно, счастливо, иметь семью и работу.
Мне всегда казалось, что мы работаем на то, чтобы сохранить равновесие в мире, чтобы, например, американцы не смогли завладеть каким-то сверхмощным оружием, не могли бы на нас напасть в тот момент, когда наша страна была ослаблена.
Наш путь в разведке начался в восьмидесятых годах, ещё в Советском Союзе. Тогда, во время Холодной войны, в мире сохранялся паритет. Две ядерные державы, США и СССР, боялись нападать друг на друга, прекрасно понимая, что будет контрудар. И это помогало мирному сосуществованию.
Да, было противостояние, когда у нас развивался социализм и мы стремились к коммунизму, а на Западе процветал капитализм. Велась идеологическая борьба. Но в военном отношении, мир сохранялся именно потому, что существовал определённый паритет.
Когда я начала работать, то понимала, что вся моя деятельность должна быть сосредоточенна на помощи нашей стране не стать уязвимой. Получается, что деятельность и американского, и российского разведчика – это работа на сохранение мира, и я думаю, что это оправданно с обеих сторон. Мы, русские, желая защитить себя от внешних угроз, никому не хотим нанести ущерб.
Насколько сложно, растворяясь в жизни совсем другой страны, сохранять патриотизм? Были ли случаи, когда агенты настолько проникались к новой родине, что готовы были иммигрировать?
Да, такие истории были. Но почему людей отбирают поштучно в разведку? В этой профессии не так много людей случайных, которые могли бы настолько вжиться в новый образ, полюбив другую страну, чтобы забыть о существовании задания и присяги, данной Родине.
Обычный человек может выбирать. Если ему очень нравится жить в какой-то стране, ему там комфортно, то он туда переезжает. Посмотрите, сколько соотечественников уехало после распада Советского Союза. Людей привлекают другие культуры, например, кто-то искренне влюблен в американский образ жизни и без труда приживается там. Между тем, есть и те, кто не смог к США приспособиться. Им не нравится присущий американцам индивидуализм и прагматизм.
Могу предположить, что, являясь историком по образованию, я могла бы поехать преподавать в зарубежную страну, которая мне нравилась, а потом там остаться, эмигрировать. Однако, я сделала выбор в пользу довольно рискованной профессии, с возможностью получить длительный тюремный срок или пожизненное заключение. Я не могу себе представить, что в этом случае есть вероятность переметнуться на другую сторону. У меня никогда не было мысли, что так можно. Я давала присягу, пообещав служить Родине, и это для меня было важно. Моя профессия о служении, самоотдаче, когда человек идёт на многие риски, ставя себя в жёсткие рамки.
В знаменитом сериале «Американцы», созданном отчасти по мотивам нашей истории, проиллюстрирована интересная ситуация. В фильме показана русская пара нелегалов, работающих в США. Муж в какой-то момент сомневается, стоит ли продолжать начатое дело. Он пытается убедить свою супругу не работать на разведку, а просто спокойно жить в Америке, воспитывая детей. Это – человеческий фактор, люди могут сомневаться. В конечном итоге, лишь женщина продолжает вести разведывательную деятельность. Однако, её супруг при этом не становится предателем.
В жизни разведчика имеется много компромиссов, которые нужно уметь преодолеть. Например, многие годы я не могла общаться со своими родственниками. Мои родители состарились, некоторые из родственников умерли, а меня здесь не было. Мои дети до определённого возраста не знали своих корней. На всё это ты идёшь осознанно, полностью отдавая себя служению. Мы часто сравниваем разведку, и эта идея, кстати, принадлежит моему мужу, с образом жизни монахов. Принимая монашество, человек отрекается от многих вещей, отдавая себя в услужение идее. Это очень сходно с нашей профессией.
Родина в моём понимании – это место, где я родилась, где живут мои соотечественники, где есть знакомые с детства леса, сёла и города, где живут мои родные и близкие.
Некоторые люди могут сомневаться в том, что нужно было работать на нищую страну, которая, переживая ужасные девяностые годы, разваливалась. А для нас тогда было важно к сделать что-то для страны, когда испытывает в трудности. Люди честно служат только тому, во что они верят, а мы верили в то, что наш строй, наша страна в гуманистическом смысле является правой.
Как Вы воспринимали российскую действительность девяностых годов?
В эти годы мы наблюдали за тем, что происходит в России из-за океана, не видя всей полноты происходящего. История собственной страны нами воспринималась так, как её подавали американские средства массовой информации. Многие вещи нам были незнакомы, вернувшись, мы это всё восполняли.
Вы наблюдали за тем, что готовилось против страны?
Конечно. Некоторые моменты мы улавливали и передавали. То, что происходило вокруг родины после распада Советского Союза, мы тоже отслеживали. К примеру, события на Украине, которые случились относительно недавно, мы предсказывали задолго до этого. Лет за пятнадцать, мы и другие источники сообщали, что американцы усиленно работают, создавая опасную ситуацию, позволяющую вбить клин между Россией и Украиной. В США мы имели возможность отслеживать информацию там, где на уровне научных изысканий формировались основные политические идеи, которые впоследствии вносились советниками в качестве предложений руководству США. В качестве примера упомяну, что мы общались с представителями Гарвардского университета.
То есть Гарвардский Университет занимается разведкой?
Не разведкой, а формированием внешней политики США, в том числе, выработкой определённых идей, которые предлагаются для рассмотрения американской администрации. Можно сказать, что Гарвард – это своего рода мозговой центр. Мой супруг там обучался в течении года. В плане потенциальных возможностей роста, это был шаг, к которому мы долго стремились.
Как вы начинали свою деятельность в качестве нелегалов?
Приехав в одну из западных стран в конце восьмидесятых годов, будучи без образования, без связей, без всего, с одним чемоданом, который нам собрали из иностранных вещей. Нужно было везти всё, от зубной щётки до носков и даже украшений, и крайне необходимо, чтобы всё это было не советского производства. Приехали мы разными путями: я в один город, супруг в другой, после чего, мы встретились. Для окружения мы были случайно познакомившейся парой. Вскоре мы заключили брак, поженившись, по сути, во второй раз. Впервые это было в студенчестве в Томске, когда мы согласились поехать на подготовку к нелегальной работе. А во второй раз, это уже было по другим документам и под другими именами в Канаде.
Когда вы с мужем находились в качестве нелегалов, как вам удавалось вжиться в образ иностранцев?
Естественно, никакого раздвоения личности не происходит. Человек просто не сможет существовать в этом раздвоенном состоянии. Когда мы изучали язык, изучали культуру, то постепенно приобретали менталитет иностранцев. После переезда за рубеж, где-то года через полтора-два, мы стали себя чувствовать как иностранцы, забывая русский язык и своё прошлое. Самое интересное, что через несколько лет пребывания под другим именем, я иногда думала о своей прошлой жизни, реально помещая её в Канаду.
Какое у Вас было имя?
У меня по документам было три имени: Трэйси Ли Энн, и фамилия Фоли. Давать несколько имён – это католическая традиция. Мне не нравилось имя Трэйси. Когда мы приехали во Францию, то местные жители с трудом его произносили. Хотя, это распространённое английское имя.
Мне больше понравилось имя Энн, созвучное с Анной, со временем я сделала его моим основным. Под этим именем меня знали дети и друзья. У супруга было имя Дональд Говард Хитфилд.
К имени, которое значится в документах, разведчик должен привыкнуть. оно становится вторым «я». По сути, нелегал – это актёр, но не на два-три часа на сцене, а на долгие, долгие годы. Когда мы окунулись в иностранный мир, с иным языком, культурой, то, специально договорились на русском не говорить, чтобы русское прошлое отошло на задний план, в подсознание. Я конечно не думала, просыпаясь утром: «Кто я? Кая себя буду называть?». Я привыкла к имени, и жила как Энн Фоли.
Случалось, что Вы забывали, зачем приехали?
Нет, конечно. Основным для нас было выполнение задания, но при этом, нам постоянно приходилось работать на трёх направлениях. Первое – это сбор информации, и в этом случае, Трейси работала на российскую разведку.
Кстати, некоторые интересуются, каких я придерживалась взглядов в отношении России? Могу ответить: я высказывалась примерно так же, как окружающие меня американские обыватели. Кстати, они не очень любят обсуждать другие страны. Я придерживалась нейтральной позиции в отношении России, но чаще старалась просто избегать таких разговоров. К Европе у меня было более конкретное отношение, потому, что мы имели канадские паспорта, хорошо знали Францию и не скрывали знание французского языка. Мы не были типичными американцами в глазах остальных, мы были «европеизированными».
Вторая составляющая – это работа, как мы её называем, «по прикрытию». Для всех вокруг я была агентом по недвижимости. У меня была лицензия, и я реально продавала дома и квартиры в городе. Супруг был консультантом по стратегии развития компаний. У каждого разведчика должна быть реальная профессия, с которой его ассоциируют окружающие люди. Очень важно иметь объяснение, откуда у тебя деньги и на что живёт семья. Разведчик должен вписываться в ту социальную среду, в которой он живёт. Если мы получали из России помощь на то, чтобы вести оперативную работу, это вовсе не значит, что мы могли позволить себе шиковать и жить не по средствам. У нас был вполне объяснимый средний заработок, и мы жили довольно скромно в арендованном таунхаузе и пользовались недорогими машинами.
Третья направление детальности – это работа над повышением своего социального статуса. Мы стремились получить образование, больше зарабатывать, развиваться, чтобы стать интересными собеседниками. Супруг окончил три университета, и в самом завершении – престижный Гарвардский. В его группе учился будущий президент Мексики, а также, несколько военных высокого ранга и представители разных стран. Диплом такого университета и работа в солидной компании сказались на социальном статусе, но к этому нужно было упорно идти целых двадцать лет.
Какие качества должны быть у разведчика?
Самым важным качеством, как я думаю, является гибкость характера. Человек, должен уметь приспосабливаться к различным условиям проживания и новым культурам. Например, есть люди, которые не могут представить своей жизни без чёрного хлеба, селёдки и гречки. Некоторые, будучи даже за рубежом, не могут жить вне русской общины, без родного языка. Для многих это настоящая пытка. Гибкость характера нам очень пригодилась и во время работы за рубежом, и при возвращении в Россию двадцать пять лет спустя. Мы вернулись в 2010 году, практически в другую страну, не имея друзей и знакомых. На пустом месте мы заново создавали себе социальную среду.
Есть ещё одно качество – твёрдость характера, внутренний стержень. Человек должен уметь совладать с собой. В нашей работе приходится преодолевать множество различных стрессовых ситуаций. Например, прохождение границы, когда человек имеет документы на другое имя. Добавлю, что я не всегда была под именем Трэйси Фоли, были и другие документы.
Безусловно, важными являются склонность к иностранным языкам, без которых нельзя обойтись в нашей профессии, а также психическое и физическое здоровье.
Расскажите, кто такие «спящие»?
Нелегалов часто называют глубоко законспирированными агентами. Бывают случаи, когда люди живут долгие годы в ожидании особого задания. Как местные граждане они работают, обрастают знакомыми, организуют барбекю на лужайке возле дома и могут быть задействованы в чрезвычайных ситуациях. Таких агентов и называют «спящие».
У России с американцами последние несколько лет ухудшаются отношения, они закрывают посольства, выдворяют наших дипломатов. Предположим такую ситуацию, что происходит полный разрыв дипломатических отношений и американские власти закрывают российские представительства. Вот тогда активизируются законспирированные «спящие».
В странах существуют также агенты из местных жителей которые согласились помогать России. С ними нужно работать, встречаться, получать от них информацию. Человек, работающий в посольстве под прикрытием, часто не может многого сделать из-за слежки спецслужб. А вот нелегалу это под силу.
То есть работа разведчика разнообразна?
Безусловно. Используются различные методы работы. Кстати, в моей книге есть эпизод, когда женщине-нелегалу поручают установить связь с агентом, работающим на американской военной базе и передающим важные технические сведения. Далее, в одной из глав описывается, как происходит операция по закладке и изъятию тайника. Один день ты можешь закладывать тайник, а на другой – идешь знакомиться с кем-то важным в плане получения информации, и тратишь силы на то, чтобы развивать с ним отношения. Для всего этого необходима постоянная работа над собой и понимания необходимости того, что ты делаешь. Это качество важно для представителя любой профессии, но в разведке оно особенно востребовано.
Социальный статус позволял Вам с супругом курить сигары?
Конечно, подобный интерес сближает людей и позволяет встречаться и проводить время за беседами. Мы оба постоянно культивировали в себе различные интересы. Для разведчика уместно всё, что позволяет выйти на определённые круги: игра в гольф, теннис, занятие танцами. И, конечно, курение сигар – это отличный путь в высшее общество. Несмотря на то, что в Америке идёт большая борьба с курением, в высших эшелонах власти, среди политиков, вокруг администрации Президента в Вашингтоне многие дружат с сигарой, есть несколько зарытых клубов. Именно эксклюзивные клубы, в которые вхожи люди высокого статуса, представляют интерес для разведчика.
Вы были туда вхожи?
Не в специальный сигарный клуб. Мой супруг был вхож в так называемый «Университетский клуб», где можно было себе позволить проводить время с сигарами и виски. Он часто его посещал для обсуждения бизнеса и был знаком с некоторыми высокопоставленными лицами.
Предательство в разведке. Как это происходит?
Предательство, конечно, на пустом месте не случается. Мне кажется, что в предателе уже заложены определенные черты и качества, которые при неблагоприятных обстоятельствах начинают проявляться. Я считаю, то, что случилось с нами – это результат положения в обществе, сложившегося в России в девяностых годах, когда люди потеряли ориентир, идею. Многие в нашей стране утратили веру в идеалы, и желание наживы и комфортной жизни за рубежом подтолкнуло их на путь предательства.
Расскажите о вашем провале.
Я считаю, что предательство – это одна из основных причин провалов в разведке, потому, что нелегала, который добросовестно и профессионально работает, чрезвычайно трудно расшифровать.
Предположительно, предателя, который сдал нашу группу, завербовали американцы, когда тот работал под прикрытием дипломата. Вернувшись в Россию, он продолжил сотрудничество с американцами, передавая информацию, в том числе и о нелегалах.
К сожалению, его не разоблачила наша служба контрразведки, а американцы вывезли его из России в тот же день, когда нас арестовали в США. После двух недель нашего пребывания в тюрьме и переговоров, стороны договорились о нашем обмене на тех, кто отбывал наказание за шпионаж в России.
Я думаю, что предательство очень часто зиждется на желании получить материальную выгоду. Но не каждый человек согласится разгласить государственную тайну даже, если ему предложат большие деньги. Для подавляющего большинства более важны честь и гражданский долг. У предателя ценности иные.
Как сложилась его судьба?
Я не могу ответить на этот вопрос. Была информация, что его нет в живых, потом он опять вроде бы проявился, сложно сказать. Но, конечно, американцы его скрывают.
За время работы за рубежом Вы научились хорошо разбираться в людях?
Да, психологи мы достаточно хорошие, потому, что вся наша основная работа строится на общении с людьми. Какая-бы технологическая база не создавалась, источником всех идей и информации остаётся человек, к которому важно найти подход.
В процессе работы мы постоянно совершенствовали свои качества психологов, и, работая в паре, использовали различные приёмы. Не раз мы удачно объединяли женскую интуицию с прагматичным подходом мужчины. Иногда мы так строили разговор, что я выводила человека на доверительный уровень, очаровывала, а муж ставил конкретные вопросы.
На основе Вашего опыта, скажите, чем отличаются поклонники сигар?
Мне кажется, что курение сигар подразумевает особенную форму времяпровождения и общения. Поклонники сигар – люди открытые, общительные, обладающие хорошей коммуникацией и чувством юмора. Человек с сигарой совершает определённый ритуал, который происходит в содружестве таких же заинтересованных людей, объединённых этим уникальным увлечением.
Такие люди нам импонируют, и по этой причине, думаю, мы легко сошлись с ними. Мне кажется, что в большинстве, любители сигар живо интересуются разными сторонами жизни, у них много увлечений. Культура курения сигар не является исключением, несмотря на то, что пока считается экзотической в России.
Интернет-журнал CigarTime.ru благодарит Константина Бейлина, Зураба Тодуа, Зазу Непаридзе, а также, персонал ресторана «Тифлисский дворик» за содействие в подготовке и проведении интервью.
Фотографии
Роман Папазян
Вопросы задавал
Дмитрий Грибов
Специально для CIGARTIME ©
