Главная » Стиль » Творчество » Великий и ужасный с сигарой

Великий и ужасный с сигарой

0 комментарий
0

Интернет-журнала CigarTime продолжает публиковать главы новой книги  писателя, исследователя табака, сопредседателя Оргкомитета Фестиваля Сарепта-2016 Андрея Малинина «Эмбарго на удовольствие».   

 

ГЛАВА 9.

ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ

 

Густав Бок Мюллер (Gustavo Bock Muller)  – это, несомненно, одна из самых ярких фигур в табачной истории Кубы. По количеству упоминаний в различных источниках, посвященным сигарам, он занимает одно из первых мест. А объясняется это  тем, что его имя напрямую связывают с изобретением сигарных бантов. Попробуем разобраться, насколько это справедливо.

 

Сначала следовало бы разобраться с национальной принадлежностью Бока. К каким нациям его только не причисляли: и к голландцам, и к датчанам, и т.д. и т.п. Но он все же немец, если руководствоваться его реальной биографией. Странно, что мало кто из пишущих на табачную тему, удосужился это сделать. Не скрою, что и мой путь к правде о нем затянулся…

Густав Бок родился  7 октября   1836  года в небольшом городе Лаутенталь (Lautenthal) в Нижней Саксонии, Германия. В 1858 году он уезжает на Кубу, где поступает на работу в одну из табачных мастерских Гаваны. Но в качестве наемного служащего он пребывает недолго. Сориентировавшись в обстановке, он решает открыть свое собственное дело. В 1864-1865 годах (точная дата не известна) он в партнерстве с Антонио Бакальяо (Antonio Bacallao) создает свою прославленную сигарную марку Aguila de Oro (Золотой орел) и  табачную фабрику с таким же названием.

Наибольшую известность фабрика Бока получила,  начиная с 1870 года. Ну а золотые времена для нее начались после слияния в 1889 году со знаменитой фабрикой «Henry Clay», которая на тот момент принадлежала акционерному обществу «Vda. de Julian Alvarez». В результате продолжительных переговоров при активнейшем участии самого Бока было образовано мощное промышленное объединение, получившее название «Henry Clay and Bock & Co. Ltd.».

Во время войны за независимость на Кубе, начавшейся в 1895 году, Густав Бок занял откровенно про-испанскую позицию. Во многом это объясняется его деловыми интересами. Дело в том, что действия повстанцев привели к серьезному падению табачного производства в провинции Пинар-дель-Рио. Это вынудило Бока в поисках спасения перевести все свое хозяйство на остров Isla de Pinos (сегодня Isla de Juventud). За ним последовали и практически  все его работники, а это ни много ни мало,  полторы тысячи человек! Однако, как оказалось,  земли на острове не были пригодны для выращивания высококачественного табака, и этот проект не имел успеха.

 

Густав Бок Мюллер (Gustavo Bock Muller)

 

Война между Испанией и США, застала Густава Бока  в Европе. Его первая попытка вернуться в Гавану не увенчалась успехом. При задержании в Key West он представился американским властям как немецкий подданный, и ему разрешили отплыть на Кубу на пароходе «Poliaria». Но кубинские миграционные службы не позволили ему вступить на свою землю, утверждая, что Бок был вовсе не немцем, а испанцем! Более того, они обвинили его в том, что он был полковником  испанской добровольческой армии,  и потребовали арестовать его как испанского шпиона…

В конечном счете, Густав Бок вынужден был остаться в Key West. Однако благодаря своим американским связям, вскоре ему все-таки удалось пробраться на Кубу через Мексику. Здесь он обнаружил, что за время его отсутствия принадлежавший ему бизнес был практически полностью уничтожен. В частности он узнал, что с его табачных плантаций по приказу генерала Бланко было конфисковано для нужд испанской армии 1000 быков!  Если бы он находился в то время на острове,  этого, естественно, можно было избежать. Но случилось, то, что случилось….

После завершения войны за независимость на Кубе, начинается новый этап в жизни Густава Бока. Не буду утомлять читателя рассказом о дальнейшей судьбе его собственного табачного бизнеса. Самое главное  то, что потеряв финансовый контроль над компанией, он надолго останется в деле в качестве весьма успешного управляющего. А ведь это было время, когда на Кубу рекой хлынули американский и британский капиталы, и чтобы остаться на плаву, нужно было обладать не только авторитетом, но и немалой изворотливостью.

В том, что касается авторитета, его Боку было не занимать. С особенным уважением к нему относились инвесторы сами мало разбиравшиеся в табачном деле. Еще более позиции Густава Бока усиливаются в 1901 году, когда на кубинской сцене появляется всемогущий табачный трест Дьюка. Его назначают генеральным представителем American Tobacco Co. на Кубе. Здесь создается American Cigar Co., которую позднее переименуют в Havana Tobacco Company. Начинается вакханалия слияний и поглощений!

Упрочивая свой авторитет в глазах новых хозяев, Бок одновременно терял его среди своих бывших коллег из числа местных производителей. Дело в том, что в своей деятельности он неукоснительно следовал указаниям из штаб-квартиры Дьюка в Нью-Йорке. А от него требовали рационализации всего бизнеса, т.е. сокращения издержек, улучшения качества и т.д. Чтобы добиться этого Бок был вынужден за короткий срок закрыть 16 табачных фабрик и резко переориентировать производство еще  на семи, включая такую известную фабрику как La Corona. Правда, иногда ему приходилось сталкиваться и с серьезным сопротивлением. Когда Бок попытался купить известную фабрику «Romeo y Julieta», то в ответ из уст ее владельца Хосе Родригеса Фернандеса (Jose Rodriguez Fernandez) услышал следующие слова, ставшие крылатыми: «Для меня фабрика «Romeo y Julieta» это все равно, что дочка, и я не продам ее ни за какие миллионы долларов».

Недовольство деятельностью Треста, который у национальных, или как их еще называли «независимых»  производителей стал ассоциироваться с именем Бока, постепенно нарастало. Огня в костер добавила книга «Правда о гаванской сигаре», изданная Боком на английском и испанском языках в июле 1904 года. В ней он утверждал, что на долю Havana Cigar Company приходилось 80% всего кубинского экспорта сигар. На это сразу последовали опровержения, сопровождавшиеся весьма нелестными высказываниями в адрес автора. Например, известный журналист и табачник Хосе Гонзалес Агирре (Jose Gonzalez Aguirre) в выпускавшемся им журнале «El Tabaco» так отозвался о Боке: «Это активный и компетентный продавец, хорошо знающий европейский и американский рынки, однако, здесь, в этой столице, никто не считает, что г-н Бок является хорошим управляющим табачных фабрик, а в том, что касается сельского хозяйства и производства, так он просто посредственность».

 

 

Теперь становится понятным, почему на Кубе имя Густава Бока сегодня вспоминается разве что специалистами или всплывает в каких-либо исторических анекдотах. Вокруг его имени накопилось много идеологических наслоений, и добраться до правды бывает трудно. Например, с образом «врага кубинского народа» как-то не очень вяжется следующий эпизод, описанный  одним из лидеров американского профсоюзного движения  Самуэлем Гомперсом (Samuel Gompers).

Приехав отдохнуть и подлечиться на Кубу, он неожиданно для себя оказался втянутым в проходившую в это время на острове забастовку производителей сигар. Бастующие выступали за равные права кубинцев при найме на работу и против дискриминации в табачной индустрии. Проблема была связана с тем, что за годы освободительной войны кубинцев против Испании, большая часть табачных фабрик была экспроприирована испанцами, которые стали повсеместно вытеснять коренных жителей из этой прибыльной отрасли. При активном посредничестве Гомперса была созвана пресс-конференция, в которой приняли участие представители бастующих и работодателей и в их числе Густаво Бок. Говоря от имени крупнейших сигарных производителей, Бок категорически отверг все обвинения в дискриминации. Тогда Гомперс попросил его письменно подтвердить сделанное на конференции заявление. В ответ он получил письмо следующего содержания:

«Уважаемый г-н Самуэль Гомперс,

Касательно сегодняшней пресс-конференции, а также Вашего выступления на ней хотел бы отметить, что дискриминация по национальному признаку в вопросах найма на работу и  обучения любой из специальностей, связанных с сигарным производством,  никогда не являлась частью  политики  нашей компании. Еще до начала забастовки мы наняли большое количество кубинских учеников. В связи с этим, хочу  заверить Вас в нашей решимости и впредь не допускать никакой дискриминации в отношении какой-либо из национальностей».

Гомперс передал это письмо г-ну Наварро, секретарю Лиги кубинских рабочих (Liga de Trabajadores Cubanos). Заявления Густава Бока были восприняты кубинскими табачниками как победа. Цель забастовки была достигнута,  и вскоре она была прекращена.

Конечно, создать сегодня цельный портрет Густава Бока чрезвычайно трудно. Очевидно одно, Бок был незаурядным предпринимателем. Особенно он преуспел в работе на зарубежных рынках. Об этом свидетельствуют и его награды. В частности, он был кавалером королевских орденов Испании и Пруссии. Можно предположить, что Бок отметился и в России, так как в портфеле его фабрики «Aguila de Oro» имелись такие сигарные марки как La Moscovita (Москвичка) и Dolgoroukoff (Долгоруков).

С коммерческой деятельностью Густава Бока, собственно,  и связана  версия о том, что первый бант на сигарах использовал именно он. Но это предположение требует пояснений.

Сегодня трудно представить себе сигару без такого яркого ее атрибута как бант. Между тем история его возникновения до сих пор является предметом жарких споров.

Согласно одной из наиболее распространенных версий впервые бант на сигарах использовал во второй половине XIX столетия  именно Густаво Бок. Считается, что именно этот иммигрант из Европы, хорошо знакомый с теми безобразиями, которые творились на сигарном рынке уже в те времена, догадался крепить на каждую сигару, предназначенную для экспорта, бумажное кольцо с собственной подписью. Попробуем разобраться, насколько близка к правде эта версия.

Неоспорим факт, что гаванские сигары, высоко ценившиеся в Старом Свете, нещадно подделывались. Хотя они составляли лишь незначительную часть из всех сигар, продававшихся в Европе и США, спрос на них был так велик, что этим не могли не воспользоваться дельцы всяких мастей. Особо отличалась этим Германия, которая стала основным поставщиком на мировой рынок относительно дешевых сигар. Если кубинская сигара стоила около 15 центов, то цена сигары германского производства не превышала и одного пенни.

 

 

Поначалу экспансия немецких сигар не особо беспокоила кубинских королей сигарного производства. Они опомнились лишь тогда, когда рынок буквально стал наводнен дешевыми подделками под знаменитые гаваны. Например, по ставшему крылатым утверждению Дона Франсиско Кабаньяса, владельца знаменитой марки сигар «Кабаньяс», из 2 млн. сигар, которые он экспортировал ежегодно в Европу, не менее 6 млн.  продавалось в Германии! Это вынудило кубинских предпринимателей искать какие-то способы борьбы против контрафактного производства.

Один из таких способов и был найден Густавом Боком. Он первым стал упаковывать сигары высокого качества в связки и коробки по 25 сигар, вместо 50 и 100 сигар,  как это делалось ранее. При этом, чтобы положить, как говорят, шляпу на немецкий рынок, он продавал здесь свои сигары ниже себестоимости. Позднее таким же образом он наладил и экспорт своей  табачной продукции в Англию.

Но в чем же заключалась революционность этого шага? Дело в том, что изначально сигары поставлялись на экспорт в сосновых ящиках, рассчитанных на 5000 сигар. Снаружи на них выжигалось клеймо, определявшее принадлежность упакованной продукции.  Естественно, это никаким образом не защищало владельцев сигарных марок. Нередки были случаи, когда такие ящики вскрывались, и в них вместо оригинальной качественной продукции помещали контрафактные сигары. Иногда подлинные сигары перемешивались с подделками и т.д. Не помогало и использование оберточной бумаги по примеру того, как продавались сигареты. Более того, часто сигары продавались на вес, а не по количеству штук в упаковке. Главное то, что при этом конечный потребитель практически был лишен возможности определить, кому же он обязан полученным удовольствием. А ведь сигары, будучи продуктом дорогостоящим, ориентированы были в первую очередь на имущие классы, на элиту общества, включая нередко королей.

 

 

Проблема идентификации продукции усугублялась по мере нарастания конкуренции между производителями сигар. Возникала необходимость каким-то образом фиксировать принадлежность сигар той или иной фабрике. Естественной мерой стало сокращение количества сигар в одной упаковке. Собственно Бок просто  развил эту идею, сократив их количество до 25. При этом связка сигар обматывались лентой, на которой, как считают некоторые исследователи, могли указываться данные о производителе. Для Бока, ориентированного на экспорт, это было вполне логичным шагом, так как при разделе большой  (пусть и изначально маркированной) партии сигар на более мелкие партии, которые расходились по различным регионам зарубежного рынка, идентифицировать производителя становилось практически невозможно.

Но и этого оказалось мало. С развитием искусства литографии у табачников появляются качественно новые возможности для «самовыражения».

Бурный рост сигарного производства приходится на начало XIX века. Параллельно с табачной промышленностью в этот период активно развивается и искусство литографии. В определенный момент их интересы сходятся: табачники ищут способы выделить и защитить свою бесценную продукцию, а литографы, которые уже достигли немалого мастерства в украшении других товаров, таких как, например,  мыло, парфюмерия, сладости, спички и т.д., находят в их лице надежного и весьма выгодного заказчика. Вместе им будет суждено пройти долгий путь свершений и совершенствования.

Последние исследования, осуществленные коллекционерами сигарных бантов, так называемыми витолфилистами (vitolfilos), позволяют с достаточной степенью достоверности выделить в этом процессе три основных этапа:

1.      Сначала (в период между 1836 и 1840 годами)  выполненные литографическим способом этикетки появляются на сигаретных пачках. Это так называемые marquillas cigarreras.

2.      Позднее (в период между 1845 и 1850 годами) появляются наборы этикеток (juego de habilitaciones), которыми обклеивали изнутри и снаружи сигарные коробки. Многие исследователи сходятся в том, что пальма первенства в этом принадлежит Рамону Альонесу (Ramon Allones), который в таком виде представил публике свою марку сигар  La Eminencia.

3.      И наконец (по всей вероятности только после 1870 года!) на сигарах начинают появляться индивидуальные сигарные банты.

Долгое время считалось, что впервые сигара была украшена бантом  в 1858 году, однако сегодня уже установлено, что произошло это гораздо позднее, чем появились сигарные этикетки. И продлился  период  наивысшего великолепия сигарного кольца  примерно до 1910-1915 годов. Этот период коллекционеры называют золотым веком витолфилии (vitolfilia).

Кому же принадлежит приоритет в создании сигарного банта? Большинство изученных источников отдают пальму первенства Густаву Боку. Но, странное дело, указываемые во многих из них даты никак не согласуются с уже известными нашему читателю обстоятельствами. А ведь ссылаются и на 30-е  и на 50-е годы XIX века! В этом смысле, если вспомнить то, что наибольшую известность сигары принадлежавшей Боку табачной фабрики «El Aguila de Oro» получили после 1870 года, указанная выше хронология не только лучше согласуется с такой версией, но и очевидным образом поддерживает ее. Другими словами, Густаво Бок мог быть «пионером» в этом вопросе.  Но  был ли? Документально это пока не подтверждено. 

 

 

На это есть ряд косвенных указаний. Например,  ряд исследователей связывают  имя Бока и с тем, что в английском языке прижился термин «сigar band» вместо «cigar ring». Дело в том, что Бок был известен не только своей манией величия, но и своей картавостью. Поэтому он, якобы, и предпочел назвать свое изобретение именем, которое ему было легче произносить. И это не единственная байка по поводу дефекта речи Бока. Известно, например, что немец называл три лучших из производившихся им сигар «holy twinity», что на самом деле должно было означать «holy trinity» (святая троица). Но это так, между прочим…

Возможно, эта версия появилась в связи с тем, что одно из первых (если не первое) письменное упоминание о сигарном банте содержится в  книге Бока «Правда о гаванской сигаре». В ней он предупреждает читателя о том, что гаванские сигары очень часто подделываются. Нечистые на руку дельцы скупают пустые коробки из-под настоящих гаванских сигар, заполняют их контрафактом и в таком виде продают неискушенным покупателям. Причем подделываются известные марки сигар и на самой Кубе. Чтобы защитить потребителя от этого преступного обмана, возглавляемая Боком компания стала наклеивать на свои сигары индивидуальные банты. Эта вынужденная мера обходилась ей ежегодно  в четверть миллиона долларов.

 

 

Есть и другой немаловажный аспект. Дело в том, что согласно одной из распространенных версий, Бок, чтобы предохранить свою продукцию от подделок, первым стал наклеивать на сигары бумажные кольца со своей личной подписью. Для этого литографии не требовалось. Этот вариант  вероятен, если учесть, что Бок был ориентирован в основном на зарубежные рынки. Но речь в этом случае, на мой взгляд,  могла идти только о маркировке отдельных образцов, что могло помогать многочисленным посредникам, идентифицировать продукцию Бока.  Хорошо зная на личном примере, что значит ставить в день тысячи подписей, я очень сомневаюсь, что такой занятой человек как Густав Бок мог себе  позволить использовать  столь не эффективный способ защиты в крупных масштабах. При этом следует иметь в виду, что через пять лет после создания своей фабрики он уже производил более ста тысяч сигар в день! Поэтому в данном случае, как мне кажется, речь может идти только о прототипе сигарного банта. 

Но, согласитесь, следуя этой логике, мы можем прийти к тому, что изобретателями сигарного банта были индейцы, которые связывали жгутом отдельные части полой трубки, набитой табаком, которая и является прообразом современной сигары…

 

 

Андрей Малинин
Специально для CIGARTIME 
©

 
0 комментарий
0

Статьи по теме

Вам исполнилось 18 лет?